Я вышла на улицу, обливаемая потоками солнечного света. Лучи проникали во все закоулки этого бездонного мира, они заглядывали в глаза каждого прохожего, даря свет и улыбку. Только почувствовать это может не каждый. Вот идет угрюмый гражданин. Шляпу нахлобучил, аж до самых глаз, смотрит себе под ноги и идет, бормочет что-то. Руки засунул в карманы своего пальто, весь скукожился, как при январском морозе, не замечая ничего, что могло отвлечь его.
         Навстречу ему высыпала ватага мальчишек. Один из них сразу бросился мне в глаза: рыжий до невозможности, по всему лицу разбросаны веснушки, глаза сияют чистым, радостным блеском. Подбежал к хмурому господину:
         - Дяденька! А сердиться вредно!
         Господин промолчал; лишь шляпу на глаза сильнее надвинул, словно стыдно ему стало за свое настроение, но виду не подал: кто такой этот дерзкий мальчишка, чтобы его упрекать!
         Рыжий беспризорник громко расхохотался, так искренне, так свободно, что некоторые прохожие невольно заулыбались.
Его звонкий смех услышал и господин: слегка приподнял свою шляпу, зло посмотрел на него и снова опустил глаза, не в силах смотреть на мальчишку. В душе его что-то на мгновение всколыхнулось и тут же погасло, не дав господину понять, что это было.
         Мальчишка не уходил; он все также смотрел на этого странного гражданина. Вдруг он поднялся, замер на долю секунды перед незнакомым мальчиком. Замер и мальчик, не опуская взгляда с господина. Они смотрели друг па друга, и что-то непонятное то возникало, то появлялось между ними. Вдруг гражданин развернулся на каблуках своих старомодных кожаных ботинок и пошел прочь.
Мальчишка смотрел ему вслед. Секундой позже он видел глаза этого человека. Что он в них увидел? Спросите у этого мальчишки, но и он, пожалуй, вам не ответит. Он стоял и провожал господина взглядом; смотрел па удаляющуюся черную Фигуру на фоне золотистого листопада. Он не бежал за ним, не пытался что-то крикнуть вслед... Он смотрел широко распахнутыми глазами до тех пор, пока гражданин не скрылся из виду. 
         Солнце закрыло облако, и мальчик вздрогнул. Все та же улица, те же ребята, шумящие машины... только гражданина этого больше не было рядом. Теплые лучи вновь коснулись детского веснушчатого личика; он улыбнулся, но совсем не так, как тому господину.